В отношениях Турции и Франции уже царила напряженность, но она вышла на новейший уровень опосля обещания Эммануэля Макрона и впредь защищать во Франции карикатуры на пророка Мухаммеда, которое прозвучало во время государственной церемонии в память о Самюэле Пати (Samuel Paty). Это заявление вывело из себя президента Эрдогана, который выступил с призывом бойкотировать французскую продукцию. Дидье Леши (Didier Leschi), президент Евро института религиозных исследовательских работ, один из наилучших профессионалов по религии и светскому обществу, анализирует сегодняшнее противоборство.
«Нувель обсерватер»: Реджеп Тайип Эрдоган обвалился с резкой критикой на Эммануэля Макрона и заявил, что у того практически психиатрическая неувязка с исламом. Почему турецкий фаворит так накинулся на Францию и ее светское правительство?
Дидье Леши: Есть как достаточно значительные конъюнктурные нюансы, так и наиболее глубочайшие моменты. Объявив намерение отрешиться от зарубежных имамов (наиболее половины из их — турки), президент Макрон идет против политики Анкары, которая пробует влиять на турецкую диаспору через религию. Главную роль в данной нам политике играет Управление по делам религии, светское ведомство Турецкой Республики, занимающее одно из первых мест в гос структуре. Конкретно оно занимается отправкой имамов. Не считая того, в силу имеющихся у него денег оно является наикрупнейшим обладателем мечетей и религиозных школ во Франции. Оно крепит в Европе мусульманско-националистическую турецкую идентичность. Сюда можно добавить также трения в Средиземноморье, где Франция поддерживает Грецию, плюс разногласия по Ливии.
— В чем глубинная причина таковых нападок?
— Опосля собственного прихода к власти Партия справедливости и развития Эрдогана начала отход от наследства Ататюрка в политике. У основоположника современной Турции были теплые чувства к Франции. Провозгласив республику, он положил конец правлению султанов, что рассматривается исламистскими националистами как конец турецкого величия. Ататюрк во имя светского страны воспретил платок, ввел европейские нормы одежки, а ислам постарался «привязать» к государству для наиболее действенного контроля над ним. Стоит вспомянуть, что исламский платок, закрывающий все волосы на женской голове, был запрещен в Турции жестче, чем во Франции. Его недозволено было носить в университетах. Эрдоган только с огромным трудом возвратил его. Но уже став законной, эта косынка просочилась везде: в университеты, госорганы, парламент. На данный момент же Эрдоган бичует в лице президента Макрона Францию не столько как страну, сколько как символическую модель отношений страны и религии. Все, что соединено со светским государством (а оно ассоциируется с Францией), систематически подвергается критике.КонтекстValeurs actuelles: фавориты ЕС выступили в поддержку МакронаValeurs Actuelles27.10.2020Le Figaro: некомпитентное решение суда привело к катастрофы во ФранцииLe Figaro20.10.2020
— Сначала октября глава страны решительно выступил в защиту светской системы и осудил сепаратизм. Почему Эммануэль Макрон столько тянул с данной нам риторикой, которую ожидали от него с начала президентского срока?
— Потребовалось время на понимание того, что в неких сферах французской жизни сепаратистская динамика развивается намного резвее интеграционной. Слово «сепаратизм» представляет собой наилучшее определение стоящих перед нами заморочек, чем употреблявшееся до этого слово «коммунитаризм» (слово, обозначающее раздельную жизнь различных групп французских людей в различных религиозных и этнических обществах — коммунах, прим. ред.). Дело в том, что во почти всех вариантах коммунитаризм не делает каких-то заморочек. К примеру, азиатский коммунитаризм не нацелен на подрыв достижений нашего общества, не делает доп заморочек в отношениях меж мужиками и дамами и не опирается на религиозные чувства, которые исключают из доброжелательного общения всех, кто задумывается по другому либо верует в другого Бога.
— Как реагировать на пришествие конструктивного ислама?
— Не стоит отвечать на униформизацию мусульманского радикализма униформизацией, которая не оставляет за каждым право веровать… либо не веровать. Наше светское правительство не является антирелигиозным. Это юридическое место, которое дозволяет любому вести вожделенную религиозную жизнь, если это не нарушает публичный порядок. Необходимо отметить, что в тексте закона 1905 года нет определения «светский». Этот документ представляет собой плод юридической работы, которая опиралась на философию Просвещения и идею разума. В юридическом плане, начало данной нам работы можно отнести к формированию штатского светского страны при французской революции. Это было мощным шагом, так как в тот момент Франция отошла от церковной регистрации таинств крещения, браков и т.д., заменив его юридической декларацией целей. Сейчас у нас неувязка в том, чтоб общинная динамика не затянула нас в логику разделения в школе, городке и т.д.
— Вы окрестили вашу книжку «Бедность ислама во Франции». Почему?
— Основная катастрофа французского ислама в том, что у него не было умственного отрыва от стран-источников. Это предугадал еще Эдуар Эррио (Edouard Herriot), когда выступал за стройку большенный парижской мечети. По его словам, она была нужна, чтоб «французские мусульмане могли получить умственную и религиозную независимость от мусульманского мира». Тем не наименее французский ислам не сыграл данной нам роли, не стал независящим. А с 1981 года у нас было узаконено расширение связей Алжира с парижским мусульманским обществом, что привело к усилению его денежной, умственной и религиозной зависимости. Алжир 1981 года, естественно, был не много похож на себя периода штатской войны 1990-х годов. Тем не наименее, как произнес прошлый управляющий Французской федерации алжирских активистов Мохаммед Арби, мы стали расширять связи с Алжиром как раз в тот момент, когда Алжир вступал в фазу мощного культурного регресса. Это губительный эффект чувства постколониальной вины.Статьи по темеLe Figaro: Франция желает, чтоб Наша родина забрала чеченских радикаловLe Figaro27.10.2020Le Monde: в конфликте Франции и Турции Эрдоган во всем неправLe Monde26.10.2020
— В 1997 году началось обсуждение формирования Французского совета мусульманской веры (CFCM). Что вышло в тот момент?
— Тогда чудилось естественным, что его возглавят верующие алжирского происхождения. Тем не наименее 1-ые выборы проявили усиление марокканского ислама в вред алжирскому. За сиим последовала неизменная конфронтация алжирцев с марокканцами, все новейшие трудности. Потом это пробовали сгладить с помощью системы ротации председателей CFCM. Сейчас верующие марокканского происхождения представлены председателем CFCM Мохаммедом Муссави. Вроде бы то ни было, новеньким фактором за крайние годы сделалось изменение картины французского ислама. Предшественником Муссави был Ахмет Оргас, француз турецкого происхождения. Это был мощнейший символический шаг, который соответствовал моменту, когда Турция представила себя фаворитом суннитского мира. Борьба за власть представителей различных государственных групп все еще остается главной предпосылкой бедности французского ислама. Она не дает CFCM делать свою функцию по разработке теологии, дела к вере, которое могло бы охватить всех верующих и стать противовесом буквализму и фундаментализму.
— Какова сила этих течений?
— Буквализм и фундаментализм представляют собой сильную силу, которая опирается на буквальное истолкование старенькых текстов ислама в его изначальных государствах, а также на литературу, расходящуюся по магазинам и соцсетям. Если зайти в магазин мусульманской религиозной литературы, станет ясно, что большая часть книжек выпускается Турцией, Саудовской Аравией и салафитами. Эта литература не непременно джихадистская, но максимально ограниченная. От нее создается воспоминание, что вы попадаете из XXI в XIV либо XV век.
В 1998 году французский министр Жан-Пьер Шевенман (Jean-Pierre Chevènement) предложил сделать высшую школу исламских исследовательских работ. В этом он ссылался в частности на Жака Берка (Jacques Berque), который возглавлял кафедру публичной истории современного ислама в Коллеж де Франс с 1950-х годов до 1981 года. Предложение Шевенмана в бытность министром внутренних дел было отклонено Лионелем Жоспеном (Lionel Jospin) и Клодом Аллегром (Claude Allègre). С того времени вопросец так и остался в подвешенном состоянии. Президент Макрон выступал за формирование института исламских исследовательских работ. Это весьма принципиально, необходимо нагнать возникшее отставание. Пусть даже на данный момент люди вроде Галейба Беншейха, сегодняшнего главы Фонда французского ислама, ведут работу по представлению ислама в качестве величавой цивилизации, это не может поменять теологическую работу.
— CFCM в том виде, в каком вы его описываете, не подступает для отрыва от исламских государств…
— Эта организация, невзирая ни на что, играет важную роль для управления мечетей. Ей нужно пересмотреть свою базисную структуру, перейти с представительств регионального уровня на уровень департаментов. Этого желают муниципальные власти и председатель CFCM. Не считая того, таковая организация больше подошла бы практике веры, которая носит ярко выраженный локальный нрав. Тем не наименее все это подразумевает работу представителей мусульманской религии. Им характерно ложить с себя ответственность в надежде на то, что власть сделает все за их. Госструктуры посодействовали им сформировать CFCM, но не в состоянии сделать большего заместо их. Им следует принять ответственность.
— У вас есть предпосылки в это веровать?
— Убийство Самюэля Пати чеченским радикалом принудило их как никогда очень почувствовать остроту момента. Глава большенный парижской мечети выступал с осуждением «Шарли Эбдо» опосля публикации карикатур, но сейчас держится иной риторики. Необходимо подтолкнуть его к наиболее смелым заявлениям, к примеру, с осуждением призывов к бойкоту французской продукции либо в защиту карикатур. Это было бы подтверждением его независимости. Убийство учителя абсолютно меняет расклад меж теми, кто не считал ношение вуали либо хиджаба кое-чем суровым, и теми, кто принимал его как усиление давления на светскую систему в школе. Эти знаки предсказывали будущее. Катастрофа подталкивает к переосмыслению.
— Коллектив против исламофобии во Франции (CCIF) подвергся критике со стороны министра внутренних дел Жеральда Дарманена (Gérald Darmanin). Сторонники данной нам организации считают, что французских мусульман никогда не приглашали «сесть за стол Республики». Что вы сможете им ответить?
— Эта организация распространяет идею о том, что республиканские власти выстроены с прицелом на дискриминацию людей мусульманской веры. Это ядовитое и направленное против Республики мышление. К огорчению, оно получило поддержку части представителей вузов и СМИ, что содействовало его укреплению. Оно подводит юных (и не лишь) людей к убежденности в том, что насилие — единственный вероятный путь противоборства с расистским по собственной природе государством. С 1997 года, когда Жан-Пьер Шевенман сделал Консультацию французского ислама, чтоб «усадить ислам за стол Республики», власти постоянно стремятся к улучению положения мусульманских верующих. О этом гласит рост числа храмов и иных духовных учреждений. Понятно ли для вас, что французская армия — единственная в Европе, где мусульманские священники не работают под началом представителя иной веры?
Развитие рынка халяльных продуктов тоже является частью улучшения ежедневной жизни верующих. К этому можно добавить политику положительной дискриминации, которая призвана совладать с неувязкой социальной дискриминации по религиозному признаку. CCIF без конца соединяет воединыжды социальную и религиозную проблематику. Потому его можно отнести к политическому исламу. Эта структура, как и остальные организации, не много хлопочет о вере и желает пользоваться существующими соц трудностями для распространения конструктивной религиозной идеологии. Это «мусульманские» предприниматели, которые держатся в стороне от мечетей. Реальная вера — не про их.
Источник: