Опосля стршного убийства школьного учителя, которое вызвало в памяти жуткие мемуары о погибших сотрудниках «Шарли» на фоне идущего на данный момент суда над пособниками, карикатуры на религию, ее верования и представителей стали эмблемой свободы и ценностей Республики и Франции. Фактически во всех СМИ возникают даже самые дерзкие и разнузданные картинки «Шарли Эбдо» на тему ислама, католицизма и протестантства (пореже — иудаизма).
Интеллектуалы и остальные деятели, спецы по картонному героизму, востребовали, чтоб их выставили на стенках по всей Франции. Глава Окситании организовала их проекцию на фасадах 2-ух гостиниц региона. Ее коллеги из остальных регионов объявили о разработке сборника карикатур для распространения в школе. Судя по всему, политическим карикатурам тоже найдется пространство в этом сверхчеловеческом усилии по просыпанию сознания: ура, мы сохранены!
Вправду ли такое рвение выставить на всеобщее обозрение (во имя «республиканской свободы») конструктивные карикатуры на религию дозволит добиться того, о чем гласит глава региона Прованс-Альпы-Лазуревый сберегал Рено Мюзелье (Renaud Muselier)? Он считает, что тем можно напомнить о «праве всех наших граждан жить в мире и свободе». Непонятно, что схожий шаг дозволит достигнуть этого и приостановит руку фанатичных убийц, которые живут кое-где во Франции либо остальных страна и не завлекают внимания, пока не совершат грех. Не считая того, вопросцы вызывает не лишь итог схожей демагогической операции.
В процессе последовавших за возникновением карикатур споров справедливо отмечалось (живописцами и их адвокатом), что в конце концов никто не был должен брать «Шарли Эбдо» в газетном киоске (тот, естественно, мог выставить их напоказ, но ограниченным образом, так как занимает верно определенную площадь). В праве же существует «контракт о прочтении»: из него следует, что газета (в особенности сатирическая) обращается не ко всем, а к определенной аудитории. Таковым образом, в вольной стране можно представить для себя на обложке карикатуру о утехах папы римского с принцессой, так как ни один верующий не должен глядеть на нее, даже если кисок не делает ничего, чтоб ее скрыть.
Абстрактный универсализм
Сейчас же этот барьер стопроцентно разрушается, при этом не лишь в СМИ, но и в высших общественно-политических сферах. Это не говоря уже о соцсетях, которые всюду публикуют их с одним и этим же алиби: наша свобода под опасностью, родина в угрозы, Республика погибает. Потому будем готовы биться и умереть за нее, без ужаса и упрека размахивая этими красивыми карикатурами! «Раздавим гадину!» Да, но Вольтер знал, о чем гласил: о церкви и власти мощных его времени.
Сейчас по определению ненасильственная и опирающаяся на обсуждение педагогика (ей, к слову, и занимался Самюэль Пати) больше не в моде, как и почтение к эмоциям верующих, другими словами бедняков во Франции и миллионов безграмотных, но мирных людей со всех уголков нашего большущего мира. Нам остается только поприветствовать трогательную отвагу интеллектуалов и политиков, которые стремятся вбить в голову светские принципы.
Невзирая на все чувственные заявления крайних дней, феномен в том, что опасности для свободы слова во Франции фактически нет (если лишь на периферии, для борьбы с ненавистью в вебе). Если же всего один ненормальный убийца представляет собой опасность для нее, необходимо признать, что она и правда слаба. По сути Франция неустанно повторяет схему, которая с начала ее современной истории служит залогом ее величия и в то же время ограниченности либо даже посредственности: хвалебный республиканский и светский универсализм с звучными фразами о свободе и равенстве (насчет братства сделалось больше неопределенности), а также рвение навязать их силой, когда люди, группы, народы и цивилизации оказывают сопротивление во имя иной политической либо религиозной свободы (наши просвещенные мозги находят ее «рабской»).
Всякий раз возникает «абстрактный универсализм» с его уверенностью в том, что он владеет если не «правом высших рас», как гласил Жюль Ферри (Jules Ferry), то приемуществом, которое дозволяет ему без зазрения совести попирать права не знакомых с республиканскими принципами злосчастных. Для чего стесняться, если все лишь во благо этих ободранцев?
Сдержанность, к которой призывает Ферри
Поразительно, что во время государственной церемонии в честь Самюэля Пати зачитывались отрывки из письма Жана Жореса (Jean Jaurès) «учителям» и письма Альбера Камю (Albert Camus) его учителю. При всем этом все «запамятовали» этот известный отрывок из воззвания уже упоминавшегося Жюля Ферри (он еще лицезрел различия) к учителям: «Задайте для себя таковой вопросец: если б на вашем уроке присутствовали отцы деток, мог бы хотя бы один из их не согласиться с тем, что вы гласите? Если да, не стоит этого гласить. Если нет, гласите смело».
Ферри призывал к сдержанности учителя, а не исключению отца, и сейчас Самюэля Пати упрекают в том, что он попросил учеников, которые были бы шокированы карикатурами, выйти из класса. Но, может быть, он просто вспомянул о другом принципе: почтении к слабеньким с точки зрения как познаний, так и вещественного имущества. Сейчас непоколебимые поборники светских и республиканский ценностей запамятывают о нем. В любом случае, если все согласны с мыслью «контракта о прочтении», как педагогика, которая по определению обращается ко всем, а не одному человеку (учитель должен обращаться ко всему классу без исключения), может применять активистсткие карикатуры для утверждения республиканского универсализма и штатской общности?
Святотатство
Не считая того, заступники карикатуры всех мастей зажаты во французском контексте суверенной и неразделимой республики и не лицезреют определенных последствий глобализации, в частности тех, что касаются богохульства и святотатства. Опосля событий 7 января 2015 году у нас справедливо напомнили, что святотатство не является злодеянием во Франции со времен революции (по сути, с конца XIX века). Из-за оскорбления верующих можно попасть по трибунал, к примеру, как за призыв к ненависти, но не за святотатство. Неувязка же заключается не в свободе оскорбления и карикатур на религиозную тему во Франции, а в ее отсутствии во почти всех государствах мира и ее неприятии некими религиями и культурами. Если мы не считаем что-то святотатством, остальные не непременно придерживаются такого же представления!
КонтекстЛюк Ферри: «Учить свободе слова при помощи карикатур — омерзительно» (France Info)France Info02.11.2020France 3: карикатуры из «Шарли» на стенках гостиниц Тулузы и МонпельеFrance 326.10.2020Ну необходимо ли заниматься самоцензурой во Франции? Для журналистов «Шарли Эбдо» ответ не вызывает колебаний: недозволено поступиться ни толикой права на религиозную карикатуру, так как это означало бы признание правоты убийц, принятие ограничений свободы слова и самоцензуры. В Дании, где не в ходу таковая «логика чести», как весьма по-французски произнес Филипп д’Ирибарн (Philippe d’Iribarne), газета, которая в свое время первой опубликовала карикатуры, приняла совсем другое решение. Малодушие либо политическая мудрость? Непростой вопросец.
Два века вспять Гегель, без сомнения, именовал бы такое нежелание поступаться свободой слова «абстрактным» (в его осознании), другими словами необъективным и некомпитентным, неспособным узреть всю полноту трудности религиозных карикатур в критериях глубочайшего возмущения большущего огромного количества людей по всему миру. Дело в том, что даже у самых черных людей возникает прямой доступ к сиим рисункам (если его нет, остальные стараются показать их им), хотя они совсем не в состоянии осознать их сущность и дистанцироваться от их. В итоге картинки лупят по ним в полную силу, сводят их с разума.
«Мы идем только против исламистов, радикалов и фантиков, а не против ислама» — эта фраза переполнена абстракцией и идеализмом. Благое, но весьма опасное намерение, когда есть тыщи исламистов, которые готовы убивать во имя Бога и способны втянуть в свою борьбу огромное количество малограмотных людей, даже не слышавших о свободе слова. В особенности в эру веба, когда несущие ненависть электрические послания распространяются немедля и фактически без ограничений, охватывая всякую аудиторию.
Ослабленная религия
Следует также отметить недопонимание религиозной глобализации. Она значит, что отсутствующая либо частичная секуляризация одних ведет к лобовому столкновению с секуляризацией остальных. Этот контакт может принять насильные формы, зависнуть как дамоклов клинок над головами всех, в особенности в странах, которые выполнили разделение церкви и страны и гарантируют свободу всем, как верующим, так и нет.
Не считая того, как справедливо отметил Оливье Руа (Olivier Roy), миграционные потоки и невидимые потоки инфы в соцсетях и вебе содействуют «экстратерриториальности» верующего и разделению меж религией и культурой. Это ведет к формированию веры без культуры и «культуры» (в плане обычаев, фольклора, традиций и т.д.) без веры либо же делает неуравновешенные границы меж ними. Схожее невежество характерно не лишь безграмотному популяции юга, как мусульманскому, так и нет: оно распространяется и на севере, где людям меньше понятно о основах религии и даже главных принципах светского общества, разделения церкви и страны.
В таковых критериях наикрупнейшие классические религии везде шатаются, оказывают в позиции беспомощности. Им кидает вызов религиозный индивидуализм, современная эмансипация религии. Наряду с сиим они сталкиваются с расширением конструктивных и фундаменталистских течений: католический традиционализм, евангелический фундаментализм протестантов, иудейские ультраортодоксальные течения, мусульманский салафизм и джихадизм, индуистский и буддистский национализм…
Составляющие меньшинство верующие этих течений чувствуют опасность и сами занимают угрожающую позицию, стают способными на экстремальное насилие. Большая часть из их никогда на него не пойдут, но их надменная крикливость, политические притязания, рвение к цензуре и культурный сепаратизм делают обстановку повсеместной напряженности, от которой утомились не лишь светские рационалистические мозги, но и почти все верующие, оказавшие в заложниках у буйных фанатиков.
Заместо того, чтоб проклинать мешающие нам жить религии, следовало бы попробовать осознать эти слова Мишеля де Серто (Michel de Certeau): «Когда политика слабнет, ворачивается религия». Мы не пытаемся продвигать культуру прощения, а желаем напомнить кесарю о его ответственности. Оправдает ли он Марин Ле Пен (Marine Le Pen), которая ссылается на слова Жана Зея (Jean Zay), чтоб приравнять войну с терроризмом к войне с иммиграцией? Право на карикатуру принципиально, но оно — не политика и не педагогика. Если судить по текущим тенденциям, оно будет означать их регресс.
Источник: