Яцек Дука. Лед. — Л.: Астролябия
По сюжету этого потрясающего романа-эпоса, сделанного в жанре другой истории, Тунгусская трагедия 1908 обернулась тем, что местности Евразии освоили «свирепые», которые замораживают все: от металлов до истории. Большая война не свершилась, а Наша родина осталась империей подо Льдом, сказочно богатой ценными ископаемыми с необычными качествами. Польские подпольщики далее борются за независимость, а один из их, попав на каторгу, научился говорить с «сильными» и стал героем легенд под именованием Отец Мороз. Королевская политическая правоохранительные органы, чтоб применять Отца Мороза в собственных целях, посылает на свидание с ним его отпрыска — юного математика и жестокого картежника Бенедикта Герославского.
Путешествие Транссибирским экспрессом перевоплотится в опасное приключение, а еще он повстречается со собственной большенный любовью. Прибыв в Иркутск, Бенедикт Герославский попадает в среду больших бизнесменов, часть из которых стремятся к политической независимости Сибири. Тут он сотрудничает с превосходным южноамериканским изобретателем Николой Теслой, которому русский правитель поручил создать орудие против «мощных», чтоб преодолеть Лед и разморозить историю. Но на любом шагу Бенедикта подстерегают угрозы со стороны поклонников Мороза, которыми управляет всевластный Григорий Распутин. Все таки он направляется в самое сердечко земли Зимы. Получится ли Герославскому разыскать отца? Чем закончатся опыты Теслы? И наступит ли в Евразии большая Оттепель?
Татьяна Бонч-Осмоловская. Через слоистое стекло. — М.: Каяла
Этот роман — фееричная смесь из фантастики, стимпанка и философской притчи. Создатель, которая родилась в Симферополе, живет в Австралии, занимаясь комбинаторной поэзией, на самом деле интегрировала в этот новаторский текст, не считая экзотичных мировоззренческих теорий, практически все свои предпочтения и увлечения, предложив по нашему усмотрению превосходный современный продукт. Который, добавим, будут смаковать и любители компьютерных игр, так как действие в рассказе мчится, не останавливаясь, и сторонники расчетливой прозы, упомянутая притчевость которой делает необыкновенную ностальгическую атмосферу. Время от времени это даже круче Желязны либо Брэдбери, так как в первую очередь имеет близкую к реальности базу — ту «крымскую» привязку событий и ситуаций. Сложную, футурологическую, имперскую по собственной «игровой» эстетике.
«Если встать против солнца, Площадь наместника кажется совсем безлюдной, — начинает создатель собственный рассказ. — Завернув вправо, видишь за Перекрестком тяжкий двуэтажный автолет — гармошку, что, вздохнув, выползает на площадь, тяжело покачивая сторонами на высоте 2-ух сажень. Завернув на улицу Юности, что в карауле небоскребов неторопливо спускается к гавани, автолет останавливается, открывает двери и засыпает у входа в величавое здание». По сюжету, бурная жизнь молодого юного героя проходит конкретно в этом фантастическом Зазеркалье, с Домом науки и ремесел, залом четких устройств и сплошь механизированного быта, где происходят не лишь головокружительные действия вселенского масштаба, но и не наименее таинственные злодеяния. «Издалека, будто бы с того света, отражаясь эхом от волн на тыщи Океанский миль, повторяясь слогами и отдельным звуками, звучит примирительное: „Допрос окончен. Проверка длится. Расчет-фактура на триста нужных единиц будет приложена к вашему личному делу»».
Олег Шинкаренко. Череп. — М.: Свирепа дело
Умопомрачительный «Череп» — это радостная и ужасная смесь о селе и городке, русских вторженцах и российских путанах, сразу памфлет и фантасмагория, а также бесспорная пародия на Леся Подервянского (современный украинский живописец, прозаик и драматург. Создатель сатирических пьес — прим. ред.). Обычный буддизм кулацкой философии тут совмещенный с не наименее трафаретными приключениями «российского мира», что верхом на танке, разрисованном, как матрешка, въезжает в наше истинное. Естественно, один геополитический миф вязнет в болоте второго, а вкупе выходит жаркий, просто таки пылающий рыночный продукт на злость денька. «- Ты не слышал, что там пылает?— спрашивает в романе Иван Череп собственного деда-гуру, некоего Тысячелетнего Николая из прозы не лишь Подервянского, но и Загребельного (Павел Загребельный — русский и украинский писатель, — прим. ред.). — Да что там пылает. Ясно, что там пылает. Это всем издавна понятно. В этом ничего новейшего нет. Уже и не 1-ый денек пылает, можно к тому и привыкнуть, — дал ответ Панкрат, не отрывая взор от газеты». От данной «фантастики» так же тяжело оторваться, но еще сложнее не надорваться, осознав, что и с журналистского хохота проза бывает.
Алексей Жупанский. Благослови тебя Бог! Темный Генсек. — Издательство Жупанского
КонтекстЕспресо: кого терпеть не могут в Карпатах, безумная на крыше и голод в КремлеЕспресо17.10.2020The Spectator: Джоан Роулинг снова обвинили в трансфобии. Причина — убийца в ее новеньком романе переодевается в женскую одеждуThe Spectator17.09.2020Le Figaro: «10 негритят» Агаты Кристи обличили в расизмеLe Figaro27.08.2020
Этот роман о шахтерском крае — пожалуй, наилучшее чтиво из современного ассортимента довоенного, а также непременно военного периода. Ведь в нем до этого всего идет речь о начале хоть какой конфронтации, и магический сюжет о инфернальном страхе, который кутает донбасские шахты — только средство для наиболее широкой дискуссии «на тему». Столичный журналист движется в испокон Дикое поле, где усилиям сталинской тирании в свое время построен город-сад, который на данный момент припоминает Зомбилэнд. Выработка угля в нем на высоте, но какой ценой? Таинственный персонаж по имени Нестор Нерон дает на гора продукцию, но те, что спускаются с ним в забой, не ворачиваются. Предстоящее развертывание сюжета в декорациях истинной русской готики, к тому же в критериях другой истории принудит не раз вздрогнут от предвкушения… неминуемого блокбастера.
Алексей Чупа. Аквариум. — М.: Vivat
Время от времени в прозу приходят из поэзии, что и сделал в свое время создатель этого романа, и его «Аквариум» время от времени бывает полностью «лирический», как сон Дракулы о поцелуе с Брежневым. Это вроде как Кафка вперемешку с Оруэллом, социально-психологический триллер и расчленение действительности, уменьшение жен и прохожих, а также сеанс одновременной игры на эмоциях патриотов всех мастей и ориентаций. «Днем, чуть проснувшись, я побежал в комнату с моими жучками и узрел, что прошлый Василий ползает на цыпочках вокруг кусочка хлеба, откусывая понемногу, а вот номер три стремительно адаптировался к новеньким происшествиям и со всем животным азартом трахает мою бывшую супругу».
Словом, нас ожидают два ведра адреналина, три куба кошмара плюс кромешная магия в духе старой «Российской книжки людей» Владимира Тучкова. Это когда сидишь и не можешь выключить комп, поэтому что с монитора для тебя молвят, чтоб не смел его выключать, потому что все равно ничего не получится. Так же герой этого романа, которого ругают на все стороны с приобретенной на барахолке кассеты, где записана исповедь маньяка, а он лишь покряхтывает, попивая жженый коньяк и слушает далее. А что там далее? В любом случае, весьма похоже на кино, откуда так же тянутся корешки «донецкого» жара. «Шенколюк говорил как бы и не словами, а изображениями. Довольно было закрыть глаза, и то, о чем он гласил, оживало и медлительно лезло в тебя, как пленка в кинопроектор».
Источник: