Вопросец, в конце концов, ставится на обсуждение в Государственном собрании Франции. Хорошая новость. Дело в том, что с 2013 года презентабельный совет темных ассоциаций Франции (CRAN) приложил огромные усилия для возврата колониальных сокровищ. Кампания принесла плоды: Франсуа Олланд выступил против, но Эммануэль Макрон обязался создать это. Во время выступления в Угадугу 28 ноября 2017 года он выделил, что добьется возврата африканских сокровищ Африке. К слову говоря, напомним, что наиболее 90% традиционного африканского наследства находится за пределами материка.
Вроде бы то ни было, текст законопроекта, который был представлен кабинетом министров и на данный момент дискуссируется в Государственном собрании, вызывает вопросцы. Дело в том, что он ограничивается минимум в реализации обязанностей президента. Так, в распоряжении Франции имеются предметы из наиболее чем 30 африканских государств. В музеях находятся не лишь колониальные артефакты, но и произведения искусства из государств, которые никогда не находились под французской оккупацией, в частности Эфиопии (3 081 предмет), Ганы (1 656), Нигерии (1 148) и Демократической Республики Конго (1 428). Дело в том, что украденные предметы часто перепродавались собирателям либо директорам культурных учреждений (они тоже несут ответственность за контрабанду и перепродажу) и оказались таковым образом на местности Франции.
Несправедливо приобретенные сокровища
Законопроект же касается всего 2-ух государств: Бенина и Сенегала. У нас не может не появиться вопросец, почему другие страны не получили права на возвращение имущества. Нам, наверняка, произнесут, что их управление не направило таковой запрос. Но обращались ли к нему? Поставили ли его о этом в известность? Представили перечень украденных предметов? Могло ли оно составить четкий запрос при отсутствии нужной инфы? Очевидно, нет. В итоге это возвращение представляет собой дискриминацию в доступе к правам, делает чувство несправедливости и двойных эталонов. Освоение была злодеянием против человечности, как заявил сам Эммануэль Макрон во время президентской кампании. В таковых критериях воздавать подабающее одним, отказывая остальным, совсем неприемлемо.
Не считая того, даже охваченные инициативой страны получат только крохи. Так, Бенину возвратят 26 предметов, тогда как в музее на набережной Бранли их 3 157, не говоря уже о огромном количестве местных музеев, к примеру, в портовых городках вроде Нанта и Бордо. Иными словами, Франция возвращает в наилучшем случае 0,8% бенинского наследства. С Сенегалом все еще ужаснее: всего один предмет из 2 281, другими словами 0,008%. С учетом таковых жалких и даже оскорбительных цифр, можно сказать, что идет речь не просто о минималистическом проекте, а о фиктивном возвращении.
По имеющимся данным, из 70 000 предметов в музее на набережной Бранли 46 000 были «приобретены» с 1885 по 1960 год и, как следует, могут подлежать возвращению, так как были получены несправедливым методом, взяты из колоний, которые в тот период по определению не владели никаким суверенитетом в имущественном плане. Все это нужно возвратить.
КонтекстAgoraVox: можно ли добиваться компенсации за колониализм?AgoraVox28.01.2019Le Figaro: иммиграция — это обнаженный нерв французской политикиLe Figaro14.10.2019Al-Quds: Франция как и раньше играет в колонизатораAl-Quds Al-Arabi03.09.2020Даже при отсутствии требований со стороны легитимных хозяев французское правительство обязано уже на данный момент принять меры для общего возврата этих предметов. Их можно было бы возвратить уже на данный момент, путь они бы и оставались в музеях в ожидании физической передачи. В итоге не будет необходимости получать в Государственном собрании одобрение запроса правительства на тот либо другой артефакт, так как график парламентариев и так весьма насыщен. Обретенные в период колонизации предметы должны считаться возвращенными немедленно, с следующей их передачей по мере поступления запросов. Это предполагает проведение черты меж юридическим (его необходимо провести как можно быстрее) и физическим возвращением (оно может произойти позже).
В итоге, страна, которая желала бы возвратить свои сокровища, но не готова хранить их в адекватных критериях, могла бы сдать их в аренду Франции за определенную плату либо устроить мировую выставку-турне для демонстрации достижений собственного искусства. За определенное время, три, 5 либо больше лет, это позволило бы собрать средства для финансирования музеев на родине этих предметов.
Запутанные тяжбы
Так либо по другому, Франция без конца винит неких африканских президентов в том, что они держат у себя несправедливо приобретенное имущество. И, при способности, не чурается его конфискации. Но почему тогда ее не тревожит то, что на ее местности находятся обретенные еще наиболее нечестным методом предметы, попавшие туда в итоге убийств и грабежей? Если они хранятся во Франции, то парламент должен принять постановление о том, что они не являются собственностью Франции, а просто дожидаются легитимных хозяев. Если парламент не утвердит таковой механизм, закон не лишь будет оскорбительным и дискриминационным, но и создаст условия для запутанных тяжб.
В марте 2019 года CRAN, Европейская сеть против расизма (ENAR) и объединение африканской диаспоры достигнули от Европарламента принятия резолюции, которая призывает государства-члены утвердить «репарации в виде общественных извинений либо возврата украденных из государств предметов». Тем не наименее возвращение в том виде, в каком оно представлено в законопроекте, может лишь сделать напряженность, в особенности в отношениях с африканскими народами и диаспорой, которые пристально смотрят за событиями. Возвращение толикой процентов украденного — фикция. Потому Франция обязана с почтением отнестись к европейскому, африканскому, интернациональному и, в конечном итоге, естественному праву.
Источник: