Начало читайте тут
2. Трусливо-воинственная экономика
Из-за увеличивающегося разрыва меж Америкой и ее армией страна с лишней готовностью отчаливает на войну, и очень бездушно относится к причиняемому ею вреду. Из-за такового разрыва мы тратим очень много средств на армию, и тратим их тупо, из-за что под опасностью оказывается благополучие наших войск и их фуррор в бою. Мы покупаем орудие, которое в наименьшей степени соединено с боевыми реалиями и в большей с нашей бесконечной верой в то, что ведущие технологии обеспечат победу, а также с экономическими интересами и политическим воздействием военных подрядчиков. В итоге мы получаем дорогостоящих и весьма ненадежных белоснежных слонов, а актуально принципиальное орудие, не отличающееся гламурным блеском, весьма нередко подводит наших военных.
Мы знаем, что в технике основное преимущество нашей армии. Но история длительных войн Америки опосля 11 сентября это постоянное повествование о временных победах нашего сверхтехнологичного орудия, которые просто тают перед наиболее старенькыми и жестокими реалиями самодельных вооружений, фанатичного недовольства и возрастающей враждебности по отношению к пришедшим издалека оккупантам. Почти все из самых новаторских и сверхтехнологичных изобретений для нужд Пентагона стали дорогостоящими и колоритными провалами, включая (мы еще побеседуем о этом) основной авиационный проект крайних лет F-35. Если б у Америки была тесноватая связь с военными, такие вопросцы стратегии и военной практики могли быть нам знакомы приблизительно так же, как, к примеру, эталоны среднего образования.
Те революционные прорывы в разработках, которые реализуются на поле боя, могут в конечном итоге повиснуть на шейке армии стратегическим бременем. К примеру, когда Соединенные Штаты были фактически монополистом в области боевых беспилотников, они убивали отдельных людей либо маленькие группы, а в итоге настраивали против себя целые страны. Когда монополия завершается (а она завершается безизбежно), открытость США приводит к тому, что страна становится уязвимой для поражения дешевенькими и бессчетными системами вооружений, которые используют другие.
Меж тем, расходы на оборону все вырастают и вырастают, не встречая практически никакого политического противодействия и весьма изредка наталкиваясь на общественные дискуссии. Согласно самым кропотливым и полным подсчетам, которые значительно различаются от обыденных экономных цифр, в этом году Соединенные Штаты издержут на национальную сохранность наиболее 1-го триллиона баксов. Сюда включены около 580 млрд баксов из базисного бюджета Пентагона плюс средства на «неожиданные происшествия за рубежом»; 20 млрд баксов из бюджета министерства энергетики на ядерное орудие, практически 200 млрд баксов на пенсии военным и на расходы управления по делам ветеранов, а также остальные ассигнования. Но тут не учитываются наиболее 80 млрд баксов в год в доле оборонного ведомства из государственного долга. Опосля поправки на инфляцию выходит, что Соединенные Штаты в этом году издержут на вооруженные силы на 50% больше средств, чем они в среднем растрачивали во времена прохладной и вьетнамской войны. Америка издержит на военные нужды приблизительно столько же, сколько последующие 10 государств вкупе взятых. Это в 3-5 раз больше, чем расходы Китая (все зависит от того, как считать), и в 7-9 раз больше, чем расходы Рф. Мир в целом растрачивает на свои армии около 2-ух процентов совокупного дохода. А Соединенные Штаты растрачивают около 4 процентов.
КонтекстFP: Турция бросила сирийских наемников на карабахскую бойнюForeign Policy06.10.2020Haqqin: азербайджанская армия убила полк ВС АрменииHaqqin.az29.09.2020Ежедневник: нет, русская армия не освобождала Восточную ЕвропуДневник09.05.2020Чжунго цзюньван: Наша родина улучшает методы внедрения БПЛАЧжунго цзюньван10.03.2020
Но процесс составления бюджета так расстроен, так грешен, что даже при увеличении расходов Пентагону не хватает финансирования на ремонт, боевую подготовку, пенсии и сервис ветеранов. «Мы покупаем не те вещи, и платим за их очень много, — заявил мне прошлый сотрудник сенатского комитета по делам вооруженных сил и прошлый доктор Государственного военного института Чарльз Стивенсон (Charles A. Stevenson). — Мы тратим настолько не мало средств на людей, что нам не хватает техники, которая в любом случае становится наиболее дорогой. И мы не увеличиваем ассигнования на НИОКР».
Вот только один достойный освещения в СМИ пример, показывающий большие и трудноконтролируемые тенденции в сфере разработки вооружений и издержек на их. Мы поведем речь о несбывшихся надеждах на новейший самолет F-35 Lightning.
На данный момент на работы по планированию и разработке орудия иногда уходят десятилетия, а история F-35 началась за длительное время до того, как родилась основная масса нынешних военнослужащих. Два самолета начала 1970-х годов, такие как истребитель F-16 Fighting Falcon и штурмовик A-10 Thunderbolt II, отходили от главных тенденций военного проектирования в той же мере, как малогабаритные японские машинки той эры отличались от американских каров с обтекателями и оперением. Эти самолеты были достаточно дешевенькие, обыкновенные в обслуживании и ремонте, и спроектированы они были так, чтоб весьма отлично делать свои определенные задачки по назначению. Так, F-16 был должен быть скоростным, только маневренным и смертоносным самолетом в воздушном бою (и был таким). А-10 создавался как собственного рода летающий танк, способный производить, как молвят военные, конкретную авиационную поддержку сухопутным войскам, поливая огнем боевые порядки противника. А-10 нуждался в тяжеленной броне, чтоб быть защищенным от огня противника; над полем боя он был должен летать как можно медлительнее, чтоб наносить настоящий вред, а не попросту рыча проноситься мимо целей; и ему нужна была одна весьма мощная пушка.
Есть у человека такие изобретения, которые являются нагим выражением функциональности. Это кресло Имса, традиционный карандаш №2, уникальная машинка «Форд Мустанг» либо «жук» компании «Фольксваген», MacBook и так дальше — выбирайте что желаете. А-10, получивший заглавие Thunderbolt (Молния), но больше узнаваемый под собственной боевой кличкой Warthog (Хряк), как раз и стал прототипом таковой незапятанной функциональности в современной армии. Он крепкий, он дешевый, он может уничтожать неприятельские танки и автоколонны, ведя стрельбу с темпом до 70 выстрелов в секунду и выпуская по цели бронебойные боеприпасы длиной 28 см с обедненным ураном.
Но все прошедшее десятилетие наши полководцы во главе с республиканской администрацией Буша и демократом Обамой изо всех сил старались избавиться от А-10, чтоб получить довольно средств на наиболее дорогой, наименее надежный и на техническом уровне малопригодный самолет, который был неплох разве что для инсайдерских сделок в критериях, когда народу и обществу было наплевать.
Тот самолет, ради которого мы отказываемся от А-10, является его полной противоположностью практически во всех качествах. Если употреблять авто терминологию, это «Ламборджини», а А-10 трудяга-пикап (либо летающий танк). Если употреблять терминологию воздушных перевозок, то это салон первого класса со спальными местами Сингапурских авиалиний, а А-10 — салон эконом-класса (с заблаговременно приобретаемыми билетами) компании United. Такие сопоставления могут показаться несуразными, но это справедливые и добросовестные сопоставления. Другими словами, «Ламборджини» в неких отношениях намного лучше пикапа — скорость, управление, удобство, но выбирать эту машинку следует лишь в особенных обстоятельствах. То же самое и насчет салона первого класса. Билет в таковой салон заказал бы любой, если б за него платил кто-то иной, но для большинства людей это в основном пустая растрата средств.
Каждое новое поколение вооружений обычно «лучше» — буквально так же, как «Ламборгини», и оно «стоит того» в том же смысле, что и билет в 1-ый класс. А-10 показывает закономерность. Согласно выкладкам авиационного аналитика Ричарда Абулафии (Richard L. Aboulafia) из Teal Group, стоимость за единицу в текущих ценах 2014 года (это самое справедливое сопоставление однотипных изделий) складывается последующим образом. А-10 стоит сейчас около 19 миллионов баксов, являясь самым дешевеньким боевым пилотируемым самолетом. Беспилотник Predator только на третья часть дешевле. Другие истребители, бомбовозы и многоцелевые самолеты стоят еще больше: V-22 Osprey около 72 миллионов баксов, истребитель F-22 около 144 миллионов, бомбовоз В-2 около 810 миллионов, а F-35 около 101 миллиона (как 5 А-10). Таковая же разница и по эксплуатационным расходам. У А-10 они значительно ниже, а у остальных машин еще выше, поэтому что у «Хряка» проще система и меньше всего того, что может выйти из строя. Простота конструкции обеспечивает ему больше летного времени, потому что самолету не нужно простаивать длительное время в ремонтной мастерской.
В отличие от А-10, F-35 был нехороший задумкой с самого начала. О нем писали бы на первых страничках газет так же нередко, как и о остальных провальных федеральных проектах типа реформы здравоохранения Обамы либо реакции Федерального агентства по управлению государством в кризисных ситуациях на ураган «Катрина», если б данный проект конкретно влиял на жизни людей, либо если б его можно было обширно демонстрировать по телевидению. В этом случае немногие политики отважились бы его отстаивать. Общий размер утрат налогоплательщиков от неудачной программки солнечной энергетики Solyndra по самым пессимистическим оценкам составляет 800 миллионов баксов. Общий размер утрат налогоплательщиков от проекта F-35, включая перерасход сметы, утраты от хищений и остальной вред, приблизительно в 100 раз больше. Но о «скандале Solyndra» понимает, наверняка, в 100 раз больше людей, чем о родовых потугах F-35. А вот для вас еще информация для раздумий: общий размер издержек на этот самолет сейчас оценивается в полтора триллиона баксов. Приблизительно столько же, по умеренным подсчетам, было потрачено на всю иракскую войну.
Сущность катастрофы этого самолета сводится к тому, что данный проект, призванный поправить серьезнейшие задачи Вашингтона в проектировании орудия и оплате за него, на самом деле только ухудшил эти задачи, став их олицетворением. Самолет, который планировали создать дешевым, надежным и просто адаптируемым, стал самым драгоценным в истории и самым капризным в эксплуатации. Федеральный бюрократ, сделавший этот проект эмблемой новейших, прозрачных и основанных на данных анализа подходов к распределению договоров, в итоге оказался в федеральной кутузке, где он отбывает срок за коррупцию в связи с проектами Boeing. (Денежный директор Boeing тоже отсидел собственный срок.) Для инфы: Пентагон и ведущие подрядчики упрямо отстаивают этот проект и защищают самолет, заявляя, что все задачи с ним будут скоро решены, что это самолет грядущего, а А-10 — устаревший реликт прошедшего.
На теоретическом уровне машинку F-35 должны целеустремленно защищать все виды вооруженных сил, так как ВВС, ВМС и корпус морской пехоты получат собственные версии этого самолета, подогнанные под их потребности. Но в реальности все оказалось по другому. F-35 по проекту должен владеть весьма почти всеми и часто противоречащими друг дружке чертами. Он должен быть довольно крепким в версии для ВМС, чтоб производить взлет и высадку на палубу авианосца; он должен быть весьма легким и маневренным, чтоб превосходить остальные машинки ВВС в воздушном бою; он должен владеть возможностью для вертикального взлета и высадки, как вертолет; он должен быть надежен в тяжелых критериях боя, приходя на помощь морским пехотинцам. Естественно, в полной мере воплотить все эти требования в одной машине было нереально, и обещания оказались невыполненными. В теории F-35 был должен сблизить и спаять американских союзников, так как предусматривалась его закупка иными странами, и эта машинка обязана была стать их главным самолетом. Не считая того, эти страны планировалось в той либо другой мере завлекать к выполнению подрядных работ. Но задержки, перерасходы сметы, задачи с механикой превратили это самолет в предмет острой политической полемики в странах-заказчиках, начиная с Канады и Голландии, и заканчивая Италией и Австралией.
А в США эти задачи дискуссируют меньше всего. Во время дебатов в 2012 году Митт Ромни (Mitt Romney) раскритиковал Барака Обаму за то, что он поддержал проекты «зеленоватой энергетики», такие как Solyndra. Но ни один из их даже не упомянул F-35, и я пока не отыскал и намека на то, чтоб президент Обама тормознул на нем хотя бы в одной из собственных речей. В остальных странах F-35 можно сейчас представлять в качестве еще одного примера раздражающего вмешательства США. А у нас он защищен договорами на поставку, которые получили обширное распространение.
«Политические махинации» — этот термин в 1970-х годах популяризовал юный аналитик из Пентагона по имени Чак Спинни (Chuck Spinney). Это популистская политика, проводимая с большущим размахом. Перерасход сметы — это плохо, если излишние средства получает иной. Но это отлично, если твоя компания получает заказы, либо если твой избирательный округ получает новейшие рабочие места. Политические махинации это истинное искусство, направленное на то, чтоб тем либо другим военным проектом было охвачено как можно больше избирательных округов, и чтоб как можно больше конгрессменов ощущали, что если они сократят финансирование, то это пойдет во вред им самим.
Договор на 10 миллионов баксов в одном избирательном окружении по выборам в конгресс обеспечивает поддержку одному представителю. Два договора по 5 миллионов баксов в 2-ух окрестностях это в дважды лучше. А самый наилучший вариант это три договора по три миллиона баксов за штуку. Эта логика понятна любому участнику военных подрядов. Это соображают ведущие подрядчики, заключающие сделки на поставки по всей стране; соображают отвечающие за закупки военные руководители, распределяющие работы меж подрядчиками; соображают политики, получающие больше либо меньше голосов в зависимости от результатов. В конце 1980-х годов блок из так именуемых экономичных ястребов в конгрессе попробовала уменьшить финансирование на бомбовоз В-2. Им ничего не удалось достигнуть, когда выяснилось, что работа в рамках проекта ведется в 46 штатах и в 383 избирательных окрестностях (всего их 435). Разница меж тем временем и нынешним деньком заключается в том, что основной подрядчик по строительству В-2 компания Northrop была обязана раскрыть секретную информацию, чтоб показать, каковой размах проводимых работ, и как обширно распределяются ассигнования.
Каковы бы ни были технические задачи, F-35 стал триумфом политических махинаций, при этом глобального масштаба. Особенной иллюстрацией способностей политических махинаций является пример бывшего социалистического мэра Берлингтона Берни Сандерса (Bernie Sanders), который сейчас является независящим сенатором от штата Вермонт и вероятным кандидатом от левых на роль в последующей президентской гонке. В принципе он считает, что F-35 это нехорошая затея. Когда один из этих самолетов зажегся прошедшим в летнюю пору на ВПП во Флориде, Сандерс в беседе с репортером именовал эту программку «неописуемо расточительной». Но он вкупе с левым политическим истэблишментом Вермонта упрямо борется за то, чтоб расположить в Берлингтоне подразделение F-35, приписанное к ВВС государственной гвардии штата Вермонт, и разубедить оппонентов, считающих эти самолеты очень гулкими и небезопасными. «К худу ли, к добру ли, но на сей день это самолет-рекордсмен, — заявил Сандерс в прошедшем году местному репортеру опосля происшествия во Флориде. — И от него никто не откажется. Такая действительность». А раз самолет покажется, то почему бы не тут? Как задумывается Вермонт, так же задумывается и вся цивилизация.
МультимедиаSözcü (Турция): восемь товаров, нужных для сердцаSözcü06.09.202010 самых умопомрачительных пейзажей мира (218 TV)218 TV22.08.2020Самые небезопасные продукты (Sözcü)Sözcü16.08.2020Задержания, взрывы и баррикады: еще одна ночь протестов в БелоруссииИноСМИ12.08.2020
Последующим огромным проектом в планах ВВС является преемник В-1 и В-2 далекий ударный бомбовоз (Long Range Strike Bomber). Посреди его тактико-технических черт способность наносить бомбовые удары в глубине китайской местности. (Это так невразумительный шаг, что США даже не разглядывали такую возможность, когда вели войны с китайцами по время Корейской войны.) К тому времени, когда прошедшим в летнюю пору стала понятна полная стоимость данной машинки и ее способности, Чак Спинни написал, что этот самолет, «как и F-35, будет неудержимым» Это из-за того, что уже на данный момент его сторонники страхуются и обеспечивают данной машине будущее, «распределяя субподряды по всей стране, а то и по всему миру, как это было с F-35».
3. Трусливо-воинственная политика
Политики молвят, что обеспечение государственной сохранности это их главный и священный долг, но поступают они совершенно по другому. Крайний военный бюджет был утвержден в комитете по делам вооруженных сил палаты представителей единодушно (61 глас «за», и 0 «против»). Дебаты, предшествовавшие голосованию, были таковыми же односторонними. Это та палата представителей, которая не может утвердить закон о правительственном фонде строительства шоссейных дорог, пользующийся поддержкой обеих партий. «Восхваление военачальников политиками это очень приметное и опасное явление», — произнес мне полковник ВВС в отставке Том Руби (Tom Ruby), сейчас освещающий задачи организационной культуры. Он и остальные люди молвят, что это одна из обстоятельств, по которой фактически отсутствует суровый контроль за военными.
Полковник морской пехоты в отставке Т. Хаммс (T. X. Hammes), получивший докторскую степень по современной истории в Оксфорде, произнес мне, что политики сейчас уже не считают нужным критически разглядывать военные программки, а вопросцы государственной обороны закончили быть для их священных долгом. Сейчас все это для их просто мелочь. «Почти все на Капитолийском холмике на данный момент глядят на Пентагон с поразительным простодушием, — заявил он. — Это таковой метод направлять налоговые средства в избранные окрестность. Это часть той работы, для которой их избирали».
В весеннюю пору 2011 года Барак Обама попросил самого опытнейшего в вопросцах оборонной реформы политика-демократа с большенными связями Гэри Харта (Gary Hart) сформировать маленькую рабочую группу от обеих партий для выработки советов о том, какие конфигурации ему следует провести в Пентагоне и в практике его работы, если он получит 2-ой президентский срок. Харт провел эту работу (я заходил в состав группы вместе с Эндрю Басевичем (Andrew J. Bacevich) из Бостонского института, Джоном Аркиллой (John Arquilla) с курсов усовершенствования офицерского состава ВМС и Норманом Огустином (Norman Augustine), ранее возглавлявшим компанию Lockheed Martin) и в осеннюю пору направил президенту соответственный отчет. Реакции не последовало. Белоснежный дом повсевременно получает кучи просьб и советов, и реагирует он лишь на те, которые считает самыми неотложными. Разумеется, военная реформа в этот перечень не заходит.
Потому во время президентской гонки 2012 года ни Барак Обама, ни Митт Ромни не гласили тщательно о том, как они будут растрачивать полтора млрд баксов в денек на военные программки. Исключение составило единственное заявление Ромни о том, что в случае избрания он издержит на их еще триллион. Во время единственной прямой дискуссии о военной политике на конечном шаге гонки Обама произнес, что планы Ромни дадут военным больше средств, чем они требуют. Ромни отметил, что сейчас у ВМС меньше кораблей, чем до Первой мировой войны. Обама нанес ответный удар: «Ну, губернатор, у нас также меньше лошадок и штыков, поэтому что поменялся нрав наших вооруженных сил. У нас есть такие вещи, которые именуются авианосцы, куда садятся самолеты. У нас есть корабли, которые прогуливаются под водой и именуются атомные подводные лодки». Это было самое насмешливое и самое брутальное выражение Обамы за всегда дебатов. На этом и завершилась дискуссия о том, куда уйдут триллионы.
Джим Уэбб (Jim Webb) ветеран Вьетнамской войны, имеющий много наград, а также писатель, прошлый сенатор от Демократической партии и вероятный кандидат в президенты. Семь годов назад он написал в собственной книжке A Time to Fight (Время биться), что военная судьба преобразуется в культуру, в которой любой должен получить кусочек от общего пирога по принципу «всем сестрам по серьгам». Уэбб имел в виду то, что принципиальные офицеры замечают, как много их наставников и предшественников опосля увольнения занимает посты в советах директоров, в консалтинговых фирмах и в оборонных компаниях на исполнительных должностях. (У неких высокопоставленных в прошедшем военных пенсии сейчас больше, чем валютное довольствие до увольнения. К примеру, прослуживший 40 лет четырехзвездный генерал либо адмирал может получать на пенсии наиболее 237 000 баксов в год, хотя на реальной военной службе наибольший размер его валютного довольствия составлял 180 000 баксов.)
По словам Уэбба, познание того, что их ожидает опосля увольнения, не может не влиять на поведение неких высокопоставленных военачальников, когда они носят форму. Посреди остального, они защищают принцип дележа пирога, которым является военный бюджет, налаживают связи со своими предшественниками и с их работодателями, заглядывая в пенсионную перспективу. «Постоянно есть офицеры, уходящие на работу в подрядные организации, — произнес мне не так давно Уэбб, выросший в семье военного. — Новое — это масштаб данного явления, а также степень его воздействия на высокопоставленных военных».
Естественно, современная армия всячески рекламирует себя как то пространство, где молодежь без шансов и без средств на получение высшего образования может приобрести ценные способности, а также льготы, чтоб поступить на учебу опосля службы. В общем и целом это отлично и верно, и в этом плане армия пусть ненамеренно, но играет важную роль как создатель подходящих способностей для янки без льгот. Но Уэбб ведет речь о другом, о развращающем действии системы на отлично приготовленных и влиятельных карьеристов, которые заблаговременно начинают готовить свое будущее.
«Не тайна, что такие высокопоставленные полководцы в крайние годы службы потихоньку начинают готовить позиции на пенсионный период, стремясь начать вторую карьеру», — написал Уэбб в собственной книжке. По его словам, в итоге выходит «тесноватая связь» корпоративных и военных интересов, которая «грозит безупречности процесса военных закупок, порождая колоссальные кадровые задачи, такие как возникновение большущих «военизированных» структур (подрядчики типа Blackwater и Halliburton) в Ираке и Афганистане, а также безизбежно делает опасности для самой системы государственной сохранности». Такую же точку зрения высказывали и почти все остальные мои собеседники. Самые твердые оценки на сей счет дают не те, кто с недоверием относится к военным, а люди, посвятившие армии значительную часть собственной жизни, как Уэбб.
Прошедшим в летнюю пору один человек, на протяжении десятилетий осуществлявший надзор за договорами Пентагона, сказал мне: «Система базирована на ереси и алчном интересе, чисто с целью движения средств». Данная система продолжает работать, поэтому что «войска получают свои бюджеты, подрядчики получают свои договоры, конгрессмены получают рабочие места для собственных избирательных округов, а те, кто непричастен к сиим действиям, не хотят выяснять, что все-таки там происходит».
Самый почитаемый южноамериканский военный 20-го века Дуайт Эйзенхауэр напористо остерегал о том, что бизнес и политика развратят армию, и напротив. О данной его речи слышали все. Но читало ее недостающее количество людей. И еще наименьшее количество подверглось действию ее небезопасных антимилитаристических взглядов, как посчитали бы сейчас. Какой политик из основного направления может сейчас сказать, как это сделал в 1961 году Эйзенхауэр, что военно-промышленный комплекс владеет «полным воздействием — экономическим, политическим, даже духовным, которое чувствуется в любом городке, любом муниципальном ведомстве, любом отделе федерального правительства»?
За некоторое количество дней до собственной победы на выборах в конгресс данной в осеннюю пору Сет Моултон произнес, что со времен призыва свойство и моральное состояние армии значительно стало лучше. «Но ее, в особенности на самом верху, заполнили карьеристы, пробравшиеся туда за счет того, что страховались на любом шагу и не хотели идти на риск, — заявил он мне. — Самыми наилучшими офицерами из числа знакомых мне были лейтенанты, которые знали, что их уволят, а потому не страшились принимать правильные решения. Я понимаю большущее огромное количество старших офицеров, которые весьма страшиться принимать непростые решения, так как беспокоятся по поводу того, как это отразится на их личном деле». Это звучит как жалоба на жизнь в хоть какой большой организации, но тут есть нечто большее. У нас нет остальных сухопутных войск либо корпуса морской пехоты, куда можно уйти, начав все поначалу. У военного нет практически никакой способности поправить ошибку либо черную метку в аттестации, которая является основой его продвижения по службе.
Задачи есть у всякого ведомства и организации, и на любом шаге американской истории находились критики, считавшие, что армия США чрезвычайно финансируется, слабо подготовлена, очень замкнута в для себя, много о для себя мнит и имеет остальные недостатки и недочеты. Должен признать, что современные перекосы все в той либо другой степени берут свое начало в трусливо-воинственной базе нынешней оборонной стратегии.
Неся большие утраты, как денежные, так и человеческие, страна обеспечивает существование самых массивных вооруженных сил в мире. Но так как только малая часть населения заинтересована в последствиях действий военных, рядовая для демократий оборотная связь у нас не работает.
Я встречал суровых людей, которые говорят, что изолированность армии соответствует ее своим интересам, а не муниципальным. «Со времен Римской империи находились люди, в основном мужчины, но сейчас все почаще дамы, которые добровольно преобразовывались в преторианскую гвардию», — произнес мне Джон Нагл (John A. Nagl). Нагл выпускник Вест-Пойнта и стипендиат Родса, командовавший боевым подразделением в Ираке и написавший две влиятельные книжки о современной армии. Он ушел со службы в звании подполковника и на данный момент возглавляет личную предварительную школу в Хэйверфорде, что недалеко от Филадельфии.
«Они знают, на что подписываются, — гласит Нагл о нынешних военных. — Они гордятся собственной работой, и взамен рассчитывают на солидные условия жизни, на пенсии и на мед сервис в случае ранения либо заболевания. Южноамериканское общество в полной мере готово дозволить профессионалам-добровольцам служить там, где они должны служить, и в этом есть мудрейшая цель. Президент в этих критериях получает огромную свободу действий и может принимать решения в государственных интересах, а войска просто будут брать под козырек и созодать то, что нужно».
Я люблю и уважаю Нахальна, но здесь я с ним совсем не согласен. Как мы уже лицезрели, невнимание общества к армии, появляющееся в силу того, что у людей нет прямой заинтригованности в ее судьбе, привело к нарастанию стратегических и ведомственных заморочек.
«Люди, которых не касается война (либо им так кажется), навряд ли будут о ней думать», — написал в 2012 году Эндрю Басевич. Его война задела конкретно — он вел войну во Вьетнаме, а в Ираке умер его отпрыск. «Убедившись в том, что никаких ставок в данной игре у их нет, они дозволят государству созодать все, что оно пожелает».
Майк Маллен считает, что сблизить янки с армией можно за счет сокращения постоянных войск. Этот процесс уже идет. «Когда мы в последующий раз отправимся на войну, — произнес он, — на это должен отдать свое согласие южноамериканский люд. Это означает, что миллионы непричастных людей станут к этому причастны. Тогда Америка объединится и станет единой. Люд Америки не был на этих прошлых войнах, и мы за это недешево заплатили».
Дистанцировавшись от военных, политики не молвят серьезно о том, грозит ли США конкретно хаос на Ближнем Востоке и в остальных местах, и обеспечена ли Америке большая сохранность, чем ранее (о этом в собственной новейшей книжке A Dangerous World? (Страшный мир?) пишут Кристофер Пребл (Christopher Preble) и Джон Меллер (John Mueller) из Института Катона). Подавляющее большая часть штатских янки могут проявлять тройной цинизм по отношению к армии. Что означает «тройной»? 1-ое: «чествовать» военных, но не мыслить о их. 2-ое: «мыслить» о военных расходах, но на самом деле считать их программкой стимулирования обеих партий. Третье: поддерживать «сильную» оборону, но исходить из того, что Соединенные Штаты намного посильнее хоть какого противника, а потому глупо волноваться о том, верная ли у нас стратегия, вооружение и управление.
Культурные задачи, связанные с отрывом армии от народа, могут быть еще серьезнее. Генерал-майор ВВС в отставке Чарльз Данлап-младший (Charles J. Dunlap Jr.), преподающий на юридическом факультете института Дьюка, размышлял о отношениях меж штатскими и военными огромную часть собственной службы в армии. Сначала 1990-х, когда он был юным офицером ВВС и обучался в Государственном институте обороны (это было сходу опосля первой войны в Персидском заливе), ему вручили приз за наилучшее студенческое эссе на тему воображаемого грядущего под заглавием «The Origins of the American Military Coup of 2012» (Предпосылки военного переворота в Америке в 2012 году).
Посылкой его работы сделалось предостережение, основанное на противоречии меж нарастающим преклонением перед военными и слабеющим доверием к большинству иных муниципальных органов. Чем больше недовольства проявляли америкосы по поводу собственных экономических и соц заморочек, тем большее облегчение они ощутили, когда компетентные мужчины в военной форме во главе с генералом Томасом Брутусом взяли, в конце концов, власть в свои руки. Как растолковал Данлап, одна из обстоятельств переворота заключалась в том, что военные весьма очень отдалились и изолировались от массовой культуры и разных ее течений, а потому начали глядеть на общество как на иностранную местность, которую можно захватить, чтоб позже управлять ею.
Статьи по темеTygodnik Powszechny: белорусские протесты как двойной эспрессоTygodnik Powszechny10.10.2020Postimees: «Он насиловал меня, но был единственным, кто обожал»Postimees10.10.2020SZ: загадка о неведомом камчатском ядеSüddeutsche Zeitung10.10.2020Хуаньцю шибао: эти овощи – истинные суперпродукты?Хуаньцю шибао10.10.2020Жители страны восходящего солнца в панике: желтоватая пена с Камчатки грозит желанным «северным территориям» (Яху News Japan)Яху News Japan10.10.2020Ilta-Sanomat: выручит ли маска в проливной дождик? а в мороз? а в сауне?Ilta-Sanomat10.10.2020New England Journal of Medicine: янки на данный момент погибает больше, чем во время 2-ой мировойThe New England Journal of Medicine09.10.2020
Не так давно я задал вопрос Данлапа, как настоящий мир в Америке опосля 2012 года соответствует его выдуманному сценарию.
«Я думаю, мы скоро станем очевидцами возрождения того явления, которое постоянно присутствовало в коллективной американской психологии, — произнес он. — Это так именуемый доброкачественный антимилитаризм». Он станет оборотной стороной рефлексивного милитаризма крайних лет. «Люди не ценят то, в какой беспримерной ситуации они находятся», — продолжил Данлап. В чем сущность данной ситуации? В первый раз в собственной истории Америка обеспечила для себя неизменное и довольно крепкое военное присутствие, которое сформировывает наши связи со всем миром и серьезно влияет на нашу экономику. Но людей в составе нашей армии в годы «ее возмужания как проф и добровольной силы» было недостаточно для того, чтоб соразмерно представлять страну, которую они защищают.
«Это становится больше похоже на трайбализм, — гласит Данлап о воюющей армии в нашей трусливо-воинственной стране, — в том смысле, что больше военных приходят в армию из весьма немногочисленных групп населения. Служба преобразуется в семейную традицию, а это несколько противоречит нашим представлениям о том, как демократия распределяет общее бремя».
Люди из военного племени чувствуют, что они сразу стоят выше и ниже проституткой штатской реальности Америки. Ниже в том смысле, что на их сваливается вся перегрузка, что Америка без подабающего внимания относится к их жизни, к их трудностям, к их утраченным способностям. А выше, поэтому что они в состоянии выдержать те трудности, которые одномоментно сломают их наиболее слабеньких современников из числа современной молодежи.
«Я думаю, в армии есть весьма мощное чувство, что она еще лучше того общества, которому служит, — произнес Данлап. — И в этом есть определенный смысл». Хоть какой служивший в вооруженных силах человек и члены семей военнослужащих соображают, что он имеет в виду. Отменная физическая форма, требовательность к для себя, исполнительность, аккуратность в одежке, самодисциплина — все это давно превращало армию в то пространство, где имеющая некорректные взоры на жизнь молодежь могла исправиться. Плюс к этому дух любви и верности товарищам, который в штатской жизни существует лишь в спортивных командах. Среднее разрешение противоречий меж военными и штатскими ценностями состоит в том, чтоб соображающие племенную принадлежность к армии люди употребляли свои мощные стороны за пределами военного племени. «То новое поколение, которое у нас возникло, — гласит Данлап о юных ветеранах крайних длительных войн, — эти лейтенанты и майоры, которые были царями-полководцами на собственных малеханьких форпостах; они в буквальном смысле воспринимали решения, от которых зависела жизнь людей. Такому поколению недозволено сказать: «Мы вас лицезреем, но слышать не хотим»».
Не считая Моултона, в составе конгресса сегодняшнего созыва будет наиболее 20 ветеранов Ирака и Афганистана, в том числе, новейшие сенаторы-республиканцы Том Коттон (Tom Cotton) из Арканзаса и Джони Эрнст (Joni Ernst) из Айовы. Посреди тех 17, что уже работают там, есть члены палаты представителей демократы Тулси Габбард (Tulsi Gabbard) и Тамми Дакуорт (Tammy Duckworth), члены палаты представителей республиканцы Данкан Хантер (Duncan D. Hunter) и Адам Кинзингер (Adam Kinzinger), которые играют приметную роль в разработке политики в отношении ветеранов, а в 2013 году интенсивно участвовали в дебатах на тему интервенции в Сирии. Габбард выступал решительно против таковой интервенции, а некие ветераны-республиканцы были за — но они все представляли свои аргументы, основываясь на личном опыте и наблюдениях за тем, что дает итог, а что ведет к провалу. Моултон произнес мне, что основной урок, который он вынес из 4 предназначений в Ирак — о значимости службы, какой бы она ни была. По словам Моултона, прославленный капеллан Гарварда, сейчас покойный Питер Гомес (Peter J. Gomes) уверил его в студенческие годы в том, что «веровать» в армейскую и прочую службу недостаточно. Нужно отыскать для самого себя метод для служения. Если не произойдут какие-то невообразимые перемены, то служба в Америке не будет иметь в виду призыв. Но Моултон заявляет, что он будет содействовать утверждению таковой атмосферы, в которой служить захотит большее количество людей.
Невзирая на все различия в точках зрения и выводах, эти юные ветераны похожи друг на друга в том, что они серьезно относятся к военным, а не попросту их любят. Подавляющее большая часть янки никогда не обретут их опыт и чувства. Но мы можем извлечь уроки из данной серьезности, осознав, что военная политика заслуживает как минимум такового же внимания, какое мы уделяем налогам и школам.
Что это может означать непосредственно? Для начала вот что. В секретном докладе на имя президента Обамы, приготовленном наиболее 3-х годов назад, рабочая группа Гэри Харта выложила советы по целому ряду практических вопросцев. Это и необходимость создавать наиболее немногочисленные и маневренные подразделения, и конфигурации в государственной структуре военного командования, и различные подходы к вопросцам недопущения распространения ядерного орудия. Там было три советы о том, как страна в целом обязана строить свои дела с вооруженными силами. Вот они:
Назначить комиссию для анализа и оценки длительных войн. Эта комиссия обязана объективно создать выводы из войн в Ираке и Афганистане, что касается нрава нестандартных конфликтов с применением иррегулярных сил, структуры командования, эффективности разведки, культурных причин коренного населения, подготовки местных вооруженных сил, а также результативности боевых частей и подразделений. Таковая комиссия значительно расширит наши представления о том, когда, где и как производить интервенции в будущем, и стоит их начинать.
Прояснить процесс принятия решений о применении силы. Такие критичные решения, носящие сейчас ситуативный нрав, должны приниматься системно надлежащими органами на базе надежной и убедительной инфы с осознанием наших государственных интересов, основанных на реалиях 21-го века.
Вернуть дела меж штатскими и военными. Президент как главнокомандующий должен объяснять роль бойца гражданам и роль людей бойцу. Классические дела меж армией и штатской частью населения ослаблены и плохо определены. Наши военные структуры больше отдаляются от общества, которое они защищают, и меж ними следует сделать гармонические дела.
Барак Обама, занятый иными делами, не отыскал для сих пор. Но другие должны его отыскать, если мы желаем с разумом подступать к выбору войн и побеждать в их.
Источник: