The Atlantic (США): катастрофа американской армии (часть 1)

Посреди сентября, когда президент Обама отбивался от критики по поводу того, что ему нужно было создать больше, создать меньше, либо создать нечто другое во время пересекающихся кризисов в Ираке и Сирии, он отправился во Флориду на авиабазу Макдилл в штаб Центрального командования. Там он обратился к военнослужащим, которым предстоит на практике производить ту военную стратегию США, которая у нее покажется.

Та часть президентской речи, что предназначалась для СМИ, включала резоны Обамы в пользу возобновления южноамериканского роли в иракских событиях спустя 10 с излишним лет опосля вторжения и следующих долгих и болезненных попыток как-то выпутаться из данной ситуации. Это были так принципиальные анонсы, что почти все кабельные каналы передавали президентское выступление в прямом эфире. Я глядел его по телеку, когда посиживал в чикагском аэропорту О’Хара в ожидании собственного рейса. Когда Обама добрался до того раздела выступления, где ему предстояло объявить, хочет он либо нет вводить южноамериканские войска в Ирак (тогда он не собирался этого созодать), я увидел, что почти все люди в аэропорту на недолговременное время направили внимание на его выступление. Как этот раздел завершился, пассажиры возвратились к своим телефонам, ноутбукам и булочкам с кофе, а президент продолжал бубнить у их над головами.

В обыденных обстоятельствах я бы тоже далее глядеть не стал, так как в общественных выступлениях наших управляющих перед военными весьма много формализма и рутины. Но это шоу я решил досмотреть до конца. Обама несколько противоестественно обратился к представителям различных видов вооруженных сил, присутствовавшим в массе собравшихся. («Я понимаю, у нас здесь в зале есть некие представители ВВС!» — и так дальше, на что надлежащие военные реагировали приветственными возгласами «Ура», согласно официальной стенограмме Белоснежного дома.) Он заявил, что цивилизация признательна своим военным за их непрекращающееся роль в боевых действиях, за неслыханные утраты и перегрузки, которые они несут крайние 13 лет в ходе безграничных войн. Он увидел, что военные это часто лицо южноамериканского воздействия в мире, что в 2014 году они направились в Либерию на борьбу с распространявшейся эпидемией Эболы, что за 10 лет до этого их направили в Индонезию выручать пострадавших от чертовского цунами. Он произнес, что «поколение героев 11 сентября» это наилучшие из наилучших в Америке, что южноамериканские вооруженные силы не лишь превосходят всех собственных нынешних врагов, но и являются — ни больше, ни меньше — «самой прелестной боевой силой в мировой истории».

Если кто-то из моих коллег-пассажиров в этот момент еще слушал президентскую речь, то вида он не подавал и не реагировал. Ну и для чего? Мы уже привыкли к тому, что конкретно так политики и пресса относятся к военным: неумеренные и дутые похвалы, никакой критики, никакого публичного скептицизма, как это бывает в отношении остальных американских институтов, в особенности живущих на средства налогоплательщиков. Праздничный момент, пауза, чтоб почтить память погибших. А позже все ворачиваются к своим ежедневным делам, за исключением нескольких людей в форме.

КонтекстNational Review: Джо Байден прикрывал отпрыска в нелегальных сделках с Украиной и КитаемNational Review26.09.2020WP: речь Барака Обамы на съезде Демократической партииThe Washington Post21.08.2020Jerusalem Post: вправду ли Путин выручил Израиль от Обамы в ООН?The Jerusalem Post19.06.2020CNN: Мишель Обама — вице-президент?CNN22.04.2020

То отношение общества, которое я следил в аэропорту, очень приметно и посреди его представителей в Вашингтоне. В этот же денек 17 сентября палата представителей опосля недолговременных дебатов проголосовала за поставку орудия и предметов снабжения для повстанческих сил в Сирии в надежде на то, что сейчас они начнут активнее вести войну против «Исламского страны», чем за него. На последующий денек то же самое сделал сенат, а потом обе палаты ушли на каникулы опосля необыкновенно недлинной и рекордно непроизводительной сессии конгресса, чтоб в последующие полтора месяца заниматься сбором средств и в полную силу вести избирательную кампанию. Я не помню ни единой промежной избирательной гонки за места в палате представителей и сенате, где вопросцы войны и мира выходили бы на фронтальный план, если не считать метафорические «войны против дам» и «войны против угля». Это в отличие от программки здравоохранения Обамы, иммиграции, прав голоса, налоговых ставок, пугала Эболы и так дальше.

Такое уважительное, но индифферентное отношение к военным (мы любим армию, но мыслить о ней не желаем) сделалось так знакомым, что мы сейчас воспринимаем его как норму. Но это не постоянно было так. Когда Дуайт Эйзенхауэр, будучи пятизвездным генералом и верховным главнокомандующим, вел за собой, наверняка, по-настоящему самую красивую боевую силу в мировой истории, он не гласил о ней так напыщенно. Намедни посадки союзных войск он предупреждал подчиненных: «Перед вами стоит сложная задачка, поэтому что наш противник отлично подготовлен, отлично вооружен и закален в боях». А на посту президента самым известным заявлением Эйзенхауэра на тему армии сделалось его прощальное выступление, в котором он предупреждал о том, что может случиться, если политическое воздействие военных будет безудержно расти.

В конце 2-ой мировой войны практически 10% южноамериканского населения находилось на реальной военной службе. Это означает, что в вооруженных силах состояли самые прочные, на физическом уровне пригодные мужчины определенного возраста (плюс маленькое количество дам, которым было разрешено служить). В протяжении десятилетия опосля 2-ой мировой войны, когда в американских семьях был, по последней мере, один человек в форме, политики и журналисты гласили о армии с восхищением, но без благоговения. Большая часть янки были довольно отлично знакомы с армией и уважали ее, но совместно с тем, отлично представляли для себя ее недочеты, зная о их не меньше, чем о недочетах школьной системы, религиозных и иных принципиальных, но неидеальных институтов.

Сейчас южноамериканская армия это полная экзотика для большей части населения. Для ясности картины: сейчас на фермах живет весьма незначительно янки, но их еще больше, чем представителей всех видов вооруженных сил и родов войск. (В стране 2,1 миллиона ферм, где проживает значительно больше 4 миллионов человек. В американской армии на реальной военной службе находятся около 1,4 миллиона человек, и еще 850 тыщ в резерве.) Другие 310 с маленьким миллионов янки «почетают» собственных верных земле фермеров, но в целом не знают их. То же самое с армией. В этом году за границей будет обучаться еще больше американской молодежи, чем придет на службу в войска. На учебу за предел уедут практически 300 тыщ студентов, а в армию возьмут наименее 200 тыщ новобранцев. Америка как страна крайние 13 лет непрестанно ведет войны. Но не как общество либо население. За годы опосля 11 сентября в Ираке и Афганистане в целом служили около 2,5 миллиона янки, при этом почти все из их не один раз. Это приблизительно три четверти от 1-го процента.

Разница меж прежней Америкой, которая знала свою армию, и Америкой современной, которая просто восхищенно глазеет на собственных героев, находит колоритное отражение в поп-культуре и СМИ. Когда шла 2-ая глобальная война, ее самыми известными хроникерами были репортер информационного агентства Scripps Howard Эрни Пайл (Ernie Pyle), рассказывавший о ежедневном мужестве военных и о их тяготах и лишениях (пока его поближе к концу войны не убил японский пулеметчик на полуострове Лешима), и карикатурист Stars and Stripes Билл Молдин (Bill Mauldin), высмеивавший бестолковых и дальних от окопной правды генералов, которым он противопоставлял солдат-остряков Вилли и Джо.

Южноамериканская пользующаяся популярностью и высочайшая культура относились к нашей крайней войне на базе массовой мобилизации с глубочайшим почтением и гордостью, но также с критикой и шуточками. Это видно по пьесе «Мистер Робертс», по мюзиклу «Юг Тихого океана», по книжке «Уловка-22», по военной драме «Мятеж на «Кейне»», по роману «Голые и мертвые» и по киноленте «С этого момента и во веки веков». Коллективные заслуги армии были реальным героизмом, но военнослужащие и командиры были настоящими людьми из настоящей жизни, со своими слабостями и причудами. Спустя 10 лет опосля окончания войны самым пользующимся популярностью сериалом на военную тему сделалось «Шоу Фила Силверса» о проходимце в военной форме сержанте Билко. В роли Билко Силверс стал пользующейся популярностью и даже знаменитой фигурой американской комедии положений, таким возлюбленным всеми хвастуном, каким до него был Джеки Глисон в «Новобрачных», а сейчас стал Гомер Симпсон из мульта «Симпсоны». «Гомер Пайл, южноамериканская морская пехота», «Герои Хогана», «Флот Макхэйла» и даже ставший анахронизмом кинофильм про одичавший Запад «Эскадрон F» — все это были ситкомы, действие которых разворачивалось в войсках, а главными отрицательными героями — жуликами, стукачами, а время от времени идеалистами — были люди в форме. Южноамериканская культура ощущала себя так просто и просто в военной среде, что могла шутить над армией. На данный момент такое тяжело для себя представить за пределами вооруженных сил.

Кинофильм Роберта Олтмана 1970 года «Военно-полевой лазарет» очевидно был о вьетнамской войне, которая в то время вступила в собственный самый сложный и кровопролитный период. (При обсуждении данной темы я постоянно стараюсь отметить, что в то время подлежал призыву, но протестовал против войны, и в 20-летнем возрасте полностью легитимно, но специально провалился на медкомиссии. В 1975 году я сказал эту историю в статье в Washington Monthly (What Did You Do in the Class War, Daddy?) Но действие картины «Военно-полевой лазарет» происходит в начале 1950-х на войне в Корее, и тем, ее сумрачный юмор по поводу некомпетентности военных и начальства несколько дистанцировал ее от острых разногласий по поводу Вьетнама. (Ей предшествовал достаточно пресный кинофильм с Джоном Уэйном «Зеленоватые береты». Это картина в защиту Вьетнамской войны, снятая в 1968 году. То, что мы сейчас считаем классикой кино о войне во Вьетнаме, возникло лишь в конце 1970-х, когда были сняты картины «Охотник на оленей» и «Апокалипсис сейчас».) Телеверсия кинофильма Олтмана, шедшая на экранах с 1972 по 1983 годы, это наиболее обычной и прямой ситком, снятый по виду и подобию сержанта Билко. Все это гласит о том, что культура в те времена была довольно близка к армии, и могла над ней пошутить и похохотать.

Давайте перенесемся в истинное, в эру иракской и афганской войн, когда все «поддерживают» нашу армию, но практически ничего про нее не знают. В поп-культуре, рассказывающей о ведущих наши бесконечные войны людях, подчеркиваются их мучения и стойкость, а также тот длительный вред, который быть может причинен им войной. Самый приятный тому пример это «Властелин бури», а также «Уцелевший», «Рестрепо», проживший недолгую жизнь сериал 2005 года «Там, на войне» и идущий сейчас сериал «Чужой посреди собственных». Кто-то вспоминает триллеры типа «24 часа» и «Цель номер один», типо являющиеся весьма правдивыми. В их военные и сотрудники разведки показаны смелыми и отчаянными людьми. И хотя в этих драмах на 1-ый план выводится вред, который военным и штатским наносит нескончаемая война как на поле боя, так и позже, в их нет той удобной близости с военными, которая дозволила бы задавать вопросцы о компетентности людей в погонах буквально так же, как людей из остальных институтов.

Естественно, поле боя это отдельная сфера, о чем свидетельствует военная литература со времен Гомера. Но сейчас дистанция меж штатской Америкой и ее вечно воюющей армией громадна. В прошедшем году писательница Ребекка Франкель (Rebecca Frankel) опубликовала книжку War Dogs (Собаки войны) о собаках и их проводниках, которые сыграли важную роль в Ираке и Афганистане. По ее словам, она избрала данную тему частично из-за того, что собаки это некоторая общая точка привязки меж военными и штатскими. «Когда мы не можем отыскать эту людскую связь в отношении войны, когда мы не можем показать либо представить для себя этот дальний мир военных действий, рабочие военные собаки стают мостом, позволяющим преодолеть возникшую пропасть», — написала Франкель в вступлении к собственной книжке.

Это расчудесная книжка, и связь через собак лучше, чем полное отсутствие связи. Но … собаки! Во время прошлых американских войн общие точки привязки были человечьими, а не собачьими. Отцы и сыновья в угрозы, мамы и дочери, работающие на оборонных предприятиях либо тоже носящие военную форму. В протяжении 2-ух десятилетий опосля 2-ой мировой войны постоянные вооруженные силы были так значительны, а детки эры Величавой депрессии так малы, что у большинства янки была ровная и конкретная связь с армией. Посреди людей постарше из поколения беби-бума, тех, что родились до 1955 года, как минимум у 75% был близкий родственник в погонах — брат, сестра, отец, мама, супруг, жена, ребенок. Посреди янки, родившихся опосля 1980 года, только любой 3-ий имеет близкую связь с людьми, владеющими опытом военной службы.

Самой язвительной сатирой на ирако-афганскую эру является роман Бена Фаунтина (Ben Fountain) Billy Lynn’s Long Halftime Walk (Долгая прогулка Билли Линна). Это пример и анализ наших пустых ритуалов под девизом «Спасибо за службу, герои». Роман повествует о армейском взводе, очень затрепанном в Ираке. Уцелевших боец привозят на родину и чествуют как героев в перерыве игры «Далласских ковбоев», которую демонстрируют по телевидению на всю страну в Денек благодарения. Их хвалебно хлопают по спинам, в их честь произносит тост магнат из VIP-ложи, с ними флиртуют девицы из группы поддержки. Их «передают по кругу как возлюбленный кальян для курения марихуаны», задумывается один из боец по имени Билли Линн. А позже их посылают назад на фронт.

МультимедиаКак добровольцы отмывают АмерикуИноСМИ05.06.2020Америка в огнеИноСМИ29.05.2020«Даже убивать некоторого»: самые депрессивные городка США (BI)Business Insider11.10.2019

Люди на стадионе ощущают себя отлично. Как, они выразили свою поддержку военным! Но с точки зрения военных, этот спектакль смотрится по другому. «Есть какая-то грубость и бездушие в действиях его сограждан-американцев, какая-то жадность, экстаз, зуд, идущий изнутри, из самых глубочайших потребностей, — передает рассказчик заветные мысли Билла Линна. — У него такое чувство, что всем им что-то необходимо от него, данной стае бедных адвокатов, дентистов, футбольных мамаш-болельщиц, вице-президентам компаний. Что они все желают оторвать для себя кусочек от этого чуть повзрослевшего бойца, зарабатывающего 14, 8 тыщи баксов в год». За собственный роман Фаунтин в 2012 году получил премию Государственного кружка книжных критиков (National Book Critics Circle Award) в группы «художественная проза». Но это никак не поколебало уверенность мейнстрима в правоте собственных действий, направленных на то, чтоб любой сознательный и совестливый человек продолжал «салютовать героям», в большей степени поднимая почтение к для себя, нежели почтение к военным. Слушая Обаму в тот денек в аэропорту, памятуя книжку Фаунтина и следя за царившей вокруг меня суетой, я помыслил: историки когда-нибудь воспользуются теми отрывками президентской речи, на которую реагировали америкосы, чтоб разъяснить характеры и дух нашего времени.

1. Трусливо-воинственная цивилизация

Если б я писал эту историю на данный момент, я бы именовал ее «Трусливо-воинственная цивилизация», взяв за базу саркастическое заглавие для тех, кто не хочет попасть на войну, когда на нее идут остальные. Это была бы история о стране, готовой на все что угодно для собственных вооруженных сил — не считая сурового дела к ним. В итоге с нашей армией вышло то, что случается со всеми организациями и институтами, которые не подвергаются суровым наружным проверкам и не имеют связи с обществом. Люди со стороны относятся к военным с чрезмерным уважением и в то же время с надменной бесцеремонностью — как как будто отношение к ним как к героям является некоей компенсацией за их нескончаемое роль в войнах, где нереально одолеть. Тем, мы лишаем армию того политического внимания, которое уделяем иным большим муниципальным институтам, от здравоохранения и образования до охраны окружающей среды. Тональность и размах публичных дебатов по сиим вопросцам навряд ли может внушать оптимизм. Но в демократических странах бурные дебаты в итоге наносят меньше вреда, чем наше попустительство, когда мы позволяем принципиальным органам работать на автопилоте, как это сейчас делает наша армия. Трусливо-воинственная цивилизация быстрее всего будет продолжать войну, повсевременно в ней проигрывая, в отличие от иной страны, которая решает вопросцы длительной эффективности.

Америкосы восторгаются армией так, как они не делают в отношении остальных институтов. За прошедшие 20 лет резко снизилось почтение к судам, школам, прессе, конгрессу, организованной религии, большому бизнесу и практически ко всем иным институтам современной жизни. Кроме армии. Доверие к военным резко возросло опосля 11 сентября и остается на весьма высочайшем уровне до этого времени. Прошедшим в летнюю пору Институт Гэллапа провел социологический опрос, три четверти участников которого выразили «огромное» либо «существенное» доверие к военным. Приблизительно третья часть выразила такое же доверие к мед системе и только 7 процентов к конгрессу.

Такое бескрайнее добродушие по отношению к  нашей армии, а также очень слабенькое представление о катастрофических последствиях последующей войны, если там что-то пойдет не так, являются неотъемлемой частью готовности янки ввязываться в один конфликт за иным, беззаботно полагая, что мы в любом случае победим. «Ощущали ли мы, что Америке небезразлично, как мы живем и воюем? Нет, не ощущали», — сказал мне о собственных чувствах во время иракской войны морской пехотинец Сет Моултон (Seth Moulton). Моултон начал двигаться в армию, закончив в 2001 году Гарвард. По его словам, он считал, что в момент, когда почти все его однокласники направляются на Уолл-стрит, ему следует показать пример публичного служения. Он был против вторжения в Ирак, но в итоге побывал там четыре раза из чувства долга перед своими товарищами. «Америка была весьма разобщена. Мы гордились тем, что служим, но мы знали, что являемся малеханькой группой людей, делающих работу за всю страну».

Моултон, как и почти все остальные участники боевых действий в Ираке, говорил мне, что если б у членов конгресса, у деловой элиты и у управляющих СМИ было больше малышей в военной форме, они совершенно навряд ли начали бы иракскую войну. Будучи уверенным в том, что элита действует бесконтрольно, ни перед кем не отчитываясь, Моултон, находясь в Ираке, решил опосля увольнения из армии заняться политикой. «Я отлично помню этот момент, — сказал он мне. — Это вышло опосля сложного денька в Наджафе в 2004 году. Юный морпех из моего взвода произнес: “Сэр, для вас нужно когда-нибудь баллотироваться в конгресс, чтоб опять не случилось этого дерьма”». В январе Моултон займет должность члена палаты представителей от демократической партии, которая выдвинула его по шестому округу Массачусетса, что севернее Бостона.

То, о чем сказал мне Моултон, это рвение сделать некоторую подотчетность и контроль. Поражает, как редки таковая подотчетность и контроль в наших нынешних войнах. Хиллари Клинтон поплатилась за свое решение проголосовать за начало войны в Ираке, так как это отдало подходящую возможность не достаточно кому известному Бараку Обаме баллотироваться против нее в 2008 году. Джордж Буш-младший, чья популярность, как и у большинства экс-президентов, возрастает тем больше, чем подольше он находится не у власти, сыграл бы наиболее приметную роль в общественно-политической жизни страны, если б не иракский тупик. Но эти два варианта являются исключениями. Большая часть иных муниципальных деятелей, начиная с Дика Чейни и кончая Колином Пауэллом, оставили Ирак сзади. Частично это вызвано решением администрации Обамы с самого начала «глядеть вперед, а не оглядываться вспять», не думая о том, почему все пошло так плохо на американских войнах в Ираке и Афганистане. Но сохранять такую навязанную силой воли амнезию было бы сложнее, если б большее количество янки ощутило, как плохо отразился на их финал тех войн. Наши генералы, наши политики и большая часть наших людей не понесли никакой ответственности за военный провал, не испытали на для себя никаких последствий от неудач. А это небезопасно – и таковая опасность будет тем больше усиливаться, чем подольше она сохраняется.

Наши вооруженные силы это самая отлично снаряженная боевая сила в истории. И самая дорогостоящая — расходы на нее несопоставимы с иными. По всем меркам, нынешняя проф армия лучше подготовлена, мотивирована, а также наиболее дисциплинирована, нежели в те годы, когда существовал призыв. Ни один солидный человек, как-то связанный с нынешней армией, не может не испытывать к ней эмоций почтения и благодарности за то, что делают наши военные.

Но эту сильную боевую силу часто одолевают наименее современные, ужаснее снаряженные и фактически никем не финансируемые неприятели. Или же она одерживает победы в отдельных стычках и боях, а позже проигрывает либо вязнет в войне в целом. Четких цифр не понимает никто, и на сей счет есть масса разногласий, но 12 лет войн в Ираке, Афганистане и примыкающих государствах, стоили нам как минимум 1,5 триллиона баксов. А Линда Билмс (Linda J. Bilmes) из Гарварда не так давно подсчитала, что общие издержки могут быть в 3-4 раза выше. Вспомним, что когда конгресс дискуссировал вопросец о начале войны в Ираке, глава экономического совета Белоснежного дома Лоуренс Линдси (Lawrence B. Lindsey) был обязан уйти в отставку из-за того, что сказал The Wall Street Journal о том, что общие издержки могут составить от 100 до 200 млрд баксов. Практика показала, что США нередко за год растрачивали больше данной суммы

Исходя из убеждений стратегии и человечьих утрат, это спаленные баксы. «На этот момент совсем разумеется и безусловн, что южноамериканская армия в Ираке не достигнула ни одной из собственных стратегических целей, — написал не так давно в блоге Best Defense прошлый офицер военной разведки Джим Горли (Jim Gourley). — Если оценивать ситуацию по тем целям, которые были поставлены военным командованием, то война завершилась полным поражением наших вооруженных сил». За 13 лет непрерывных боевых действий в согласовании с решением конгресса о применении вооруженных сил (это самый длинный военный период в истории США) южноамериканские войска достигнули 1-го очевидного стратегического фуррора: провели операцию по ликвидации Усамы бен Ладена. Бессчетные тактические победы, от свержения Саддама Хусейна до союза с племенными фаворитами суннитов, в итоге  что удалось провести наращивание группировки в Ираке, проявили, что южноамериканские военнослужащие владеют и храбростью, и надлежащими способностями. Но все это не принесло длительной и крепкой стабильности этому региону, а также не содействовало продвижению там американских интересов. Когда боевики ИГИЛ (нелегальная в РФ организация, прим. ред.) захватили значительную часть иракской местности, сложившие орудие и бежавшие от их бойцы были из той государственной армии Ирака, которую южноамериканские советники за огромные средства, но весьма неэффективно готовили на протяжении 5 с излишним лет.

«Мы уязвимы, — написал во время летних дебатов на тему борьбы с ИГИЛ журналист Уильям Грейдер (William Greider), — поэтому что наша уверенность в неодолимом приемуществе все поглубже втягивает нас в конфликты, в которых нереально одолеть». А так как армия изолирована от общества, нарушен процесс разработки выводов и уроков из этих поражений. Крайней войной, которая завершилась победой, хотя бы отдаленно напоминающей цели довоенного планирования, стал недолговременный конфликт в Персидском заливе 1991 года.

Опосля войны во Вьетнаме пресса и публика зашли очень далековато, обвиняя военных в том, что было системным провалом стратегии и ее выполнения. Но военные сами признали свои недочеты, и целое поколение реформаторов опосля войны постаралось осознать имеющиеся привычки и поменять их. В 1978 году ветеран военной разведки по имени Ричард А.Габриэль (Richard A. Gabriel) вместе с Полом Сэвиджем (Paul L. Savage) опубликовал книжку Crisis in Command: Mismanagement in the Army (Кризис командования. Неискусное управление в армии), в которой создатели разъясняют бессчетные провалы во Вьетнаме забюрократизированным стилем военного управления. Три года спустя армейский офицер под литературным псевдонимом Цинциннатус (позже выяснилось, что это подполковник Сесил Карри (Cecil B. Currey), служивший в резерве военным священником) написал работу под заглавием Self-Destruction: The Disintegration and Decay of the United States Army During the Vietnam Era (Саморазрушение. Разрушение и упадок американской армии в эру Вьетнама), в которой он связал трудности Вьетнамской войны с нравственными и умственными недостатками проф военных. По поводу книжки появились острые споры, но она запомнилась. В статье о данной книжке, показавшейся в Air University Review, говорится, что «резоны создателя идеальны», и что структура военной карьеры «развращает тех, кто служит; эта система изгоняет самых наилучших, а награждает лишь подхалимов».

Сейчас мы нередко слышим суждения такового рода из уст военных, а иногда и политиков — но лишь в личном порядке. Мы больше не говорим на публике таковым языком о собственных героях, в итоге  что контроль над проф армией значительно ослабел по сопоставлению с прошлыми войнами. Военный историк Уильям Линд (William S. Lind) в 1990-е годы участвовал в разработке концепции под заглавием «Война 4-ого поколения», в которой говорится о борьбе с партизанами, боевиками, террористами и иными «негосударственными» группировками, которые не хотят вести войну так, как это делают классические армии. Не так давно Линд написал последующее:

Самое любознательное в наших 4 поражениях в войне 4-ого поколения — а это Ливан, Сомали, Ирак и Афганистан — это полное молчание южноамериканского офицерского корпуса. Поражение во Вьетнаме воспитало поколение военных реформаторов …. Сейчас на этом поле пустота. Не слышно ни одного голоса военных с призывом к осуществлению вдумчивых и содержательных конфигураций. Просто требуют больше средств, и все.

Во время и опосля удачных американских войн, и естественно опосля противоборства в Корее и поражения во Вьетнаме, лидерские свойства проф военных и их суждения нередко подвергались критике, и это числилось естественным. Грант выручил Альянс, а Маклеллан чуток ли не устроил диверсию против него — но он стал единственным генералом, которого Линкольну пришлось убрать с дороги. Что-то схожее бывало во почти всех войнах, включая Вьетнам. Некие командиры были неплохи, некие плохи. А на данный момент в рамках общественной дискуссии они все превращены в героев. Как написал в этом журнальчике в 2012 году Томас Рикс (Thomas Ricks), в войнах прошедшего десятилетия «участвовали сотки армейских генералов, но военное командование не уволило ни 1-го их их за неэффективность в бою». По его словам, это не просто конкретный отход от американской традиции, но и «принципиальный фактор поражений» в наших крайних войнах.

Статьи по темеКитайцы: поглядим, у кого из нас окажется толще шкура (Хуаньцю шибао)Хуаньцю шибао08.10.2020В 1941 германцев приостановил «генерал Зима»: семь главных легенд о Красноватой Армии (MHV)Military History Visualized07.10.2020Денек: «русская злость» как одна из обстоятельств конфигурации украинской армииДень27.09.2020Haqqin: азербайджанская армия убила полк ВС АрменииHaqqin.az29.09.2020

Частично такие конфигурации произошли из-за того, что общество, находящееся в полной сохранности, не настаивает на подотчетности армии. Частично это вызвано тем, что законодатели и даже президенты признают: спорить с проф военными рискованно и практически никчемно. Если президенты в крайнее время и снимали офицеров с должностей, то делали они это обычно в связи с обвинениями в недостойном поведении, сексапильных скандалах, денежных нарушениях и иными дисциплинарными проступками. Тут уместно вспомянуть 2-ух именитых четырехзвездных генералов, которые сами ушли в отставку, не дожидаясь решения Обамы о их увольнении: это Стэнли Маккристал, командовавший международными силами в Афганистане, и Дэвид Петреус, ставший директором ЦРУ опосля должности командующего Центральным командованием. Доказывающее общепринятое правило исключение случилось 12 годов назад, когда высокопоставленный штатский управляющий впрямую обвинил четырехзведного генерала в военной некомпетентности. Давая показания в конгрессе намедни войны в Ираке, генерал Эрик Шинсеки (Eric Shinseki), занимавший в то время должность  начальника штаба сухопутных войск, произнес, что для удачной оккупации Ирака может пригодиться еще больше войск, чем предвидено планами. Тогдашний заместитель министра обороны и начальник Шинсеки Пол Вулфовиц (Paul Wolfowitz) на публике высмеял его, назвав взоры собственного подчиненного «несуразными» и «полностью неправильными». С того времени Вулфовиц и его начальник, министр обороны Дональд Рамсфелд (Donald Rumsfeld) начали демонстративно притеснять Шинсеки.

В этом случае генерал был прав, а политики ошибались. Но сейчас военные еще почаще и намного искуснее дистанцируются от бессчетных военных провалов, при этом даже в тех вариантах, когда они ошибаются. Частично таковой сдвиг в связях с общественностью носит антропологический нрав. Большая часть освещающих вопросцы политики репортеров обожают этот процесс и политиков, которым тоже нравится эта работа. А это одна из обстоятельств, почему большая часть (как и вся страна) намного снисходительнее относилось к любящему взводить курок и воинственному Биллу Клинтону, нежели к «прохладному» и «настороженному» Бараку Обаме. Но политические репортеры постоянно охотятся за ляпами и скандалами, средством которых можно сбить цель, и им кажется, что они при этом действуют в интересах общества.

Большая часть освещающих военные вопросцы репортеров обожают этот процесс и не могут не обожать либо как минимум не уважать тех, о ком они пишут и молвят. Это на физическом уровне мощные и крепкие люди, привыкшие гласить «сэр» и «мэм»; они прошли такие тесты, с которыми никогда не столкнется большая часть штатских; они являются составной частью дисциплинированной и кажущейся бескорыстной группы людей и полностью естественно вызывают почтение. Сознательно это делается либо нет, но военные получают существенную поддержку в сфере формирования публичного представления в связи с  современной практикой назначать офицеров в середине их карьеры в разные аналитические центры, в аппарат конгресса и на обучение по разным образовательным программкам по всей стране. Для институтов военные студенты (так произнес мне декан 1-го факультета гос политики) это «усовершенствованная версия зарубежного студента». Другими словами, они старательно обучаются, часто и на сто процентов платят за свое обучение, и в отличие от студентов из-за рубежа, у их нет языкового барьера, сложностей в адаптации к южноамериканскому виду жизни с его общением в аудитории и обменом воззрениями. В большинстве государств к студентам-воинам относятся с почтением, а эти программки разрешают свести в одном месте обычно скептически настроенную южноамериканскую элиту и людей типа юного Колина Пауэлла, который, будучи в 34-летнем возрасте подполковником, опосля службы во Вьетнаме получил стипендию от Белоснежного дома. Либо Дэвида Петреуса, который свою докторскую степень в Принстоне получил спустя 13 лет опосля выпуска из Вест-Пойнта.

Но как бы америкосы ни «поддерживали» и ни «уважали» военных, они оторваны от их, а таковая оторванность безизбежно ведет к принятию небезопасных решений, что публика практически не замечает. «Меня весьма волнует этот нарастающий разрыв меж южноамериканским народом и нашей армией», — произнес мне не так давно адмирал в отставке Майк Маллен (Mike Mullen), который при Буше, а потом при Обаме занимал должность председателя объединенного комитета начальников штабов (и который в процессе военной службы обучался в Гарварде в школе бизнеса). Военные это люди «проф и способные», заявил он, но «я бы пожертвовал частью этих потрясающих свойств ради того, чтоб армия была поближе к южноамериканскому народу. Меньше и меньше людей знакомы с военнослужащими. Просто на данный момент сделалось очень просто отправиться на войну».

Граждане замечают, когда происходит рост преступности, когда понижается свойство школьного обучения, когда питьевая вода становится опасной либо когда муниципальные ведомства перестают работать подабающим образом. Но конфигурации в наилучшую и в худшую сторону в армии замечают немногие. Страна очень изредка и очень отлично задумывается о том одном проценте, который ради нас находится под огнем.

Продолжение читайте завтра.

Источник: inosmi.ru

Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий